Показатели российской экономики находятся «на очень хорошем уровне», сказал российский премьер-министр. С начала года доходы россиян выросли на 0,2 %, сообщил Росстат. За год число долларовых миллиардеров в России выросло в полтора раза, было 76, стало 110, добавил банк Сredit Suisse в ежегодном Global Wealth Report.
По скорости, с которой растет число богатых и ультрабогатых людей, Россия входит в тройку мировых лидеров.
В то же время, согласно данным того же Росстата, за 10 лет (с 2008-го по 2019-й) российская экономика выросла всего на 8,8 %. Это вдвое меньше, чем прибавили США, в 10 раз меньше, чем Китай, и в три с половиной раза меньше, чем выросла мировая экономика в целом. Это даже меньше, чем прибавлял СССР в самый-самый «застой», с 1979 по 1986 год. В те годы, согласно расчетам НИУ «Высшая школа экономики», подушевой ВВП рос процента на полтора в год.
На правах рекламы
Интернет заработок. Баг на UP-X. Поднял 10 000 рублей - https://www.youtube.com/watch?v=fuJcNqruYzM
«Если это все сопоставить, иногда это часто трудно объяснить. Наверное, лучше, чтобы социологи и ученые это и объясняли», — рассудительно заметил главный пресс-секретарь страны. Рекомендация абсолютно справедливая, и мы ей последуем.
Объяснение лежит на поверхности: бешеное социальное расслоение, стремительный рост доходов правящей верхушки в сочетании со стагнацией доходов всех остальных на фоне слабого роста экономики и быстрого роста доходов правительства. Это признаки общества, где осуществляется последовательная политика расовой или социальной сегрегации.
Самый яркий, «химически чистый» пример экономики с расовой сегрегацией — это Южная Африка времен апартеида. «Апартеид» — это не ругательное слово, а политический термин, означающий раздельное развитие разных рас, белых и цветных, в рамках одной страны. В середине прошлого века южноафриканские политики много спорили о том, как следует делить доходы от добычи, обработки и экспорта металлических руд, благо Капские горы хранят в себе всю таблицу Менделеева. В сочетании с уникальным территориальным положением это делало ЮАР настоящей «рудной сверхдержавой». А потом южноафриканские бонзы договорились.
Пользоваться всеми благами, которые можно было купить на деньги от экспорта сырья и обеспечения трансокеанского транзита, должны были белые жители больших городов.
А для черных были устроены «бантустаны» — вполне отдельные государства, даже с паспортами, гербами и полицией. В бантустанах цветные могли делать что им вздумается, — развивать малый бизнес, заниматься сельским хозяйством, поднимать легкую промышленность… Никто особо не препятствовал черному искать лучшей жизни в столице — он только должен был получить разрешение на работу, нанявшись к белому, а голосовать за начальство мог в пределах своего бантустана. Система оказалась очень устойчивой — несмотря на многолетний санкционный режим, в котором существовала ЮАР, экспортных доходов вполне хватало для белых, пока черные занимались «импортозамещением» по-африкански.
Кстати, в России тоже знали толк в сегрегации — только не в расовой, а в классовой. Драйвером сталинской экономики был не столько ГУЛАГ, сколько колхоз. Сталинский колхоз, которому на днях исполнилось девяносто лет, был хитро задуманной хозяйственной единицей. Ничего бесплатного для колхозника не существовало, он должен был продавать государству продукты по твердой низкой цене, а покупать государственные товары должен был по цене высокой. Фельдшера и учительницу в деревне оплачивал тоже колхозник. И налоги он тоже платил самостоятельно. И паспорта колхозник не имел — чтобы покинуть место жительства, он должен был получить разрешение местного начальства.
Кто совсем не хотел работать на земле, мог искать счастья на заводе — после войны рабочий зарабатывал в месяц рублей шестьсот, а колхозник — шестьдесят. Эта разница в доходах и тянула дешевый трудовой ресурс из деревень в города. Но не думайте, что сталинский СССР был страной уравнительной оплаты труда — оклад министра составлял 20 тысяч — в 30 раз больше средней зарплаты (как и сейчас).
Впрочем, если ЮАР была страной классической расовой сегрегации, страной «научно-обоснованной» общественной сегрегации была Венесуэла в эпоху тридцатилетнего правления генерала Хуана Гомеса, ставшего в итоге литературным героем — именно Гомес считается прообразом диктатора из романа «Осень патриарха» Габриэля Гарсиа Маркеса.
Комментариев нет:
Отправить комментарий