Свободные Новости

Общее·количество·просмотров·страницы

понедельник, 12 августа 2019 г.

Раздражение и недоверие: что доводит россиян до протеста

Выборы в Мосгордуму обернулись волной протестных акций, самым многочисленным стал митинг на проспекте Сахарова. Почему силовики перехватывают руководство внутриполитической повесткой? Отчего люди отворачиваются от имеющихся политических институтов? Станет ли единый день голосования концом протестной волны? Об этом «Газете.Ru» рассказала политолог, эксперт московского Центра Карнеги, глава аналитического центра R.Politik Татьяна Становая.


— Почему по меньшей мере в ряде регионов у россиян, отличающихся политической апатией, возник запрос на новые лица в политике?

— На мой взгляд, здесь первая проблема – это не столько отношение населения к текущей власти, сколько отношение самой власти к населению. Я бы назвала три ключевые фактора. Первое — мы видим изменение природы лидерства Владимира Путина. Если раньше он для простого россиянина был «своим парнем», говорил на одном и том же языке, дистанцировался от элит, то теперь все чаще защищает элиты, оправдывает многие государственные решения, которые у населения вызывают раздражение. Я в данном случае даже не говорю о пенсионной реформе, здесь больше речь о деятельности государственных корпораций и вообще о справедливости распределения общественных благ.

Вторая проблема – власть боится проявить понимание к тем, кто выражает недовольство. Потому что если ты сегодня проявишь такое понимание, если ты выскажешься за диалог, попытаешься встречаться, разговаривать, то к тебе сразу со стороны определенных кругов, доминирующих сегодня кругов, возникнут вопросы: а нет ли у тебя случайно скрытых симпатий в отношении протеста, не проявляешь ли ты слабость, тем самым делая уязвимым само государство?

Поэтому многие чиновники, на мой взгляд, они из интуитивного – уже не осознанного, не рационального – страха достаточно резко высказываются в отношении тех, кто жалуется на социальные, экономические или политические проблемы. Многие чиновники подсознательно следуют за самим Путиным, который разучился демонстрировать эмпатию и замыкает все под приоритеты государства, окончательно растворив в них простого человека с его земными потребностями. И поток этих скандальных фраз «денег нет, но вы держитесь» и «государство вам ничего не должно» — это ведь отражает настроения в Кремле. Власть в целом ведет себя пренебрежительно, неуважительно и высокомерно по отношению к простым россиянам.

Наконец, в-третьих, во внутренней политике сужены форматы взаимодействия с системной оппозицией, практически задвинута на обочину внесистемная оппозиция — ее право на существование полностью отрицается.

Есть серьезная проблема – когда внутренней политикой никто не занимается, ею начинают заниматься силовики. Население отлучили от политики, населению предложено соглашаться с кадровой политикой Кремля без права на сомнение. Добавьте к этому пенсионную реформу, а также неспособность формировать позитивную повестку и видение будущего. У нас основная установка власти сегодня – надо терпеть, не то будет хуже, что больше похоже на шантаж, чем выгодное политическое предложение.

— В Совете Федерации заговорили о вмешательстве из-за рубежа в выборы. На фоне приписывания Москве вмешательства в выборы в США и Европе не выглядит ли как дискредитация позиции властей?

— Как я вижу ситуацию, в Кремле после некого обсуждения происходящего в Москве с подачи силовиков пришли к единому мнению, что протесты — это вмешательство. Силовики не то чтобы перехватили инициативу, но смогли успешно презентовать свою точку зрения руководству страны, и эта точка зрения была принята без особого анализа. В целом обсуждение и принятие решений все чаще завязывается на силовиков, что частично связано с проблемой доверия: Путин считает, что силовики — единственные представители внутренней элиты, кому он может доверять, кто не предаст и кто может вести себя ответственно, пусть и есть дураки-коррупционеры.

Но есть и два других фактора. Во-первых, внутренняя политика стала делом национальной безопасности, а значит и «профильным» ответственным оказываются силовики, а не гражданские. Во-вторых, Путин недооценивает политические конфликты, он их не понимает. В итоге протестами как объективной реальностью никто не занимается, а инициативу захватывают силовики, для которых это искусственный кризис. Да и в целом никто Путину не решится докладывать о реальных внутренних проблемах, так как именно с тебя потом и спросят за упущенную ситуацию. Проще встроиться в тренд, чем плыть против течения.

— Все это в итоге вытекает во внутреннюю самоцензуру? Ректоры МПГУ и РГГУ об отчислении учащихся за участие в несанкционированных митингах, а вот в ВШЭ – нет.

— Безусловно — они же снизу все пытаются угадывать, что нужно власти. У них включается инстинкт самосохранения. Они видят делают все, что в их силах, чтобы попасть в общее течение. У Вышки, конечно, привилегированное положение, Ярослав Кузьминов – один из идеологов государственной экономической политики, а сам институт воспринимается как один из столпов системного либерализма. С учетом растущего влияния силовиков в последние годы положение ВШЭ становится все более противоречивым – Вышка раздражает как «рассадник» либерализма и «пятая колонна», им все сложнее отстаивать свою идентичность. Нынешний протест делает это противоречие все более глубоким. Чем острее конфликт, тем жестче с тебя будут требовать определиться, на чей стороне ты выступаешь. Мне представляется, что ВШЭ ожидают непростые времена.

А все остальные образовательные учреждения чувствуют себя намного более уязвимо и пытаются выживать. Когда твои студенты выходят на митинги, ты же не хочешь, чтобы какой-нибудь полковник ФСБ составил на тебя досье, мол, не контролирует ситуацию, проваливает работу со студентами, создает условия для распространения провокационных идей в учебном заведении. Многим ректорам не грозит потеря особой идентичности, как в ситуации с Вышкой, да и многим комфортней верить в заговор.

— Митинг на проспекте Сахарова 10 августа прошел довольно мирно и собрал рекордное число участников. Вы видите наличие стратегии у организаторов этого мероприятия?

— Чтобы иметь стратегию, надо иметь некую структуру, организацию, финансирование, лидеров, субординацию и так далее. Но этого нет. Определенная структура есть у Алексея Навального, но в данном случае не только он является движущей силой.

На мой взгляд, сейчас главная проблема — это аресты так и не состоявшихся кандидатов на выборах в Мосгордуму.

Пока они сидят, уличный протест будет сохранять потенциал и повестку. Образуется парадокс: власть сажает лидеров (и не только), чтобы обезглавить протест, но протест воспроизводится, так как лидеры сидят.

Пойдут ли протесты на спад после 8 сентября? Тут может иметь место разнонаправленная тенденция: тема выборов и нерегистрации кандидатов уйдет, но ей на смену придет более широкая тема репрессий и подавления несогласных. Повестка конфликта вышла за рамки выборов в МГД, и такое не забывается. Арестовывая участников протестов и возбуждая уголовные дела, власть сама неосознанно, конечно, продлевает перспективу противостояния, выводя его за пределы выборов 8 сентября.

Боюсь, что в нынешней ситуации этот конфликт перешел определенную черту, за пределами которой ожидать линейное затухание протеста, как это было в 2012 году, вряд ли стоит. Протест он как топливо, в высшей степени готовое к воспламенению. И достаточно одной искры, чтобы вспыхнуло снова. А власть сейчас демонстрирует талант разжигать конфликты на пустом месте.

С другой стороны, для меня признак разумности – решение московских властей не мешать концерту во время митинга на Сахарова. Возможно, было решение мэрии, у которой сейчас на самом деле не так много свободы маневра, так как конфликт ушел на федеральный уровень и стал проблемой национальной безопасности. Мы можем увидеть еще некоторые очень символические уступки, которые на самом деле не будут играть никакой роли. Например, реформа института подписей. Напротив, это может спровоцировать еще больше раздражения: власть очевидно не откажется от роли подписного барьера для неугодных кандидатов, а косметическая реформа будет воспринята как издевательство. Примерно, как 10 рублей прибавки к пенсиям. Говоря о Москве, в частности, можно зафиксировать сформированный запрос на либерализацию правил игры, он заявил о себе, у него пока нет «плана», но уже есть жертвы, определенная цена, заплаченная за его реализацию. Сам запрос не рассосется, а проблема его структурирования – это вопрос времени и опыта.

— Вы говорите, что протесты могут возобновиться по любым другим поводам, но изменения в пенсионной системе, повышение НДС, другие социальные темы не очень-то и вызывали протесты. Почему? А когда вводили, например, монетизацию льгот, там люди перекрывали дороги, им казалось, что отбирают из их кармана.

— Тут трудно рассуждать о том, почему не вышли люди протестовать против пенсионной реформы, но, на мой взгляд, это связано с большой политической апатией и неверием в то, что люди могут что-то изменить. Это, кстати, тоже еще одна системная проблема режима — люди отворачиваются от имеющихся политических институтов и воспринимают ситуацию как нечто само собой разумеющееся. В прошлом году соответствующие опросы были у «Левада-Центра» и респонденты говорили: «Вот мы выйдем на улицы, а что изменится? У нас все равно решение принято». Я думаю, что тут важно разделить два пространства: личное и государственное.

Комментариев нет:

Отправить комментарий